Журнал поискового объединения

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Журнал поискового объединения » Стихи и песни » Стихи о погибших, о войне и поисковой работе


Стихи о погибших, о войне и поисковой работе

Сообщений 1 страница 25 из 25

1

ВЫ ГОВОРИТЕ МНЕ...

Вы говорите мне: "Зачем искать?
Давно исчезли те, кто здесь убиты,
Ушли и те, что их могли бы ждать,
И все они давным-давно забыты."
Не знаю я, смогу ль вам доказать,
Но думаю, что вы не правы.
Пусть некому уже солдата ждать,
Но он солдат и сын своей державы!
Он за нее на поле боя пал,
Ей жизнь отдал и кровь свою до капли.
Наград и благодарности не ждал,
И знал, что жив останется он вряд ли.
Он долг свой выполнил и вправе ждать,
Что Родина солдата не забудет!
Что будет каждого пропавшего искать
И помнить каждого вовеки будет!

"Г.И.Гарибян. Саратовский областной союз поисковых отрядов «Искатель», г. Энгельс"

ОПАСНА ПОИСКОВАЯ ТРОПА...

Опасна поисковая тропа,
В тумане горизонт, всегда неблизкий,
Но там, где глину я с тобой копал,
За нами вырастают обелиски.
Полвека, как от нас ушла война,
И хоть в траве целы её патроны,
Погибшим возвращают имена
Разысканные нами медальоны.
Дай Бог удачи поисковикам,
Находок, орденов, монет старинных,
Но скольких нас похоронили там,
Сегодня подорвавшихся на минах…
Опасна поисковая тропа,
Расплата за неё неумолима:
Смотрю на лица – вижу черепа
Сквозь пелену порохового дыма.
С раскопок еле ноги волоча,
Затылки видя впереди идущих,
Разгадываю мысли палача,
Стрелявшего, быть может, в самых лучших.
Опасна поисковая тропа,
Но мне с неё уже не воротиться;
Смотрю на лица – вижу черепа,
Смотрю на черепа – а вижу лица.

"Николай Данилов"

НАС КОЕ-КТО СЧИТАЕТ МАРОДЕРАМИ...

Нас кое-кто считает мародерами,
А кое-кто - совсем наоборот.
Да, мы берем "стволы", потом которые
Милиция без акта заберет.
По просекам ползут, гремя моторами,
Зеленые трудяги ГТТ,
А ты шагаешь следом в ту же сторону,
Мечтаешь откопать себе ТТ.
Мечты такие есть почти у каждого,
Но если откровенно до конца –
Найти бы медальон с хорошим вкладышем
И родственников этого бойца.
Когда начнешь копать бойца безвестного,
Вмиг кожу облепляет мошкара,
И, испытав мучения телесные,
Дерешь ногтями шкуру до утра.
Повременим с кострами и гитарами,
Сначала откопаем тот блиндаж,
Где Безлепон надыбал трубку старую,
А Игорь - полусгнивший карандаш.
Бывают здесь истории трагичные:
Порой кому-то что-то оторвет.
К делам подобным мы давно привычные –
Такое здесь бывает каждый год.

"И.Щукин."

НЕТ, НЕ ВОЙНА...

Нет, не война их смертью уравняла —
Солдат советских и солдат чужих,
Для всех непогребенных общим стало,
Единым — безразличие живых!
По многу лет пропавшие без вести,
Без почестей укрытые землей,
Лежат бойцы на том же самом месте,
Где отгремел давно последний бой.
Война прошла, свой след в земле оставив,
Засеянной железом и костьми.
Лишь ворон, крылья черные расправив,
Кружится над погибшими людьми…
И черепов глазницы смотрят в небо,
И челюсти разжатые кричат:
«Смотри! Не говори, что это небыль!
Не лги! Не дай об этом умолчать!»
Безмолвный крик тревожит наши души,
А вместе с ним — минувшая война.
Не дайте память до конца разрушить.
Жизнь не вернуть, верните имена!

"Владислав Дубровцев, командир отряда «Красногвардейск» Гатчинский р-н, Ленинградская обл.,2005 г."

МНЕ СНИЛСЯ СОН...

Мне снился сон - меня нашли в воронке.
По косточкам подняли из земли.
Мне снился сон - приходит похоронка
К той девочке, с которой мы росли.

И я подымаюсь с винтовкой в руке.
Со ржавою кровью на ржавом штыке.
Последний окопчик, последний покой.
Дойти до могилы - Последний мой бой.

Мне снился сон - меня не опознали,
Мой медальон был пулею разбит.
Мне снился сон - осколки доставали.
Из сердца моего - куска земли.

Кровавое солнце над лесом встает.
И рота за ротой на небо идет.
Пробитые каски, на ребрах бинты.
Истлевшие письма - живые мечты.

Мне снился сон, где мы дойти сумели -
Землей в крови. И кровь на сапогах.
Мне снился сон, что, умирая телом.
Мы пробуем душой атаковать.

Мне снился сон - наш взвод встает из праха.
И где-то слышен погребальный стон.
Мне снился сон - не знающие страха,
Мы знаем ужас безымянных похорон.

И черные кости в замерзших руках...
Лежим мы повзводно в сосновых гробах...
Патроны в подсумках, в глазницах вода.
Я без вести павший обычный солдат...

"Поисковики"

ДВИЖЁК РЕВЁТ...

Движок ревёт, но поздно газовать
В который раз берёмся за лопаты.
Мы помним много лет назад,
Здесь уходили воевать,
Героями погибшие солдаты.
В болотной жиже, кости-черепа,
Ах как противно, может скажет кто-то.
А мы, от гнуса не таясь, сквозь свои пальцы сеем грязь.
Всё это наша поисковая работа.
Четвёртый день, копаемся в земле,
Нас ждут в Медыни, Жиздре, ждут в Моссальске.
И потому водитель наш, молчит про свой километраж,
Он знает: роемся не ради ржавой каски.
Солдаты звали смертником его
Был в гимнастёрке каждого солдата.
Позвать нет сил, не уж то он, в руке солдатский медальон.
Как всё же много значит: место, имя, дата.
У обелиска всё село стоит
Здесь захоронит каждый свою ношу.
При виде слёз фронтовиков, ты им своё отдать готов.
И только кажется, что должен ещё больше.
Движок ревёт, но поздно газовать,
Здесь полегло, четыре батальона.
Мы перекурим, а потом, рюкзак накинем и уйдём,
Опять на поиски пропавших батальонов.

"Поисковики"

ПАРНЫЙ ПОИСК

Уходим мы из лагеря вдвоем
В леса, где тень войны доныне бродит.
Жди, командир: кого-нибудь найдем.
"Сигнал под той сосной! Копай, Володя!"
Горазд наш "Гаррет" шуточки шутить:
Четвертый минный хвост уже находим.
Воронку лучше брать, чем так бродить...
"Сигнал под той сосной! Копай, Володя!"
"То верховой, иль лапа барсука?
И вообще на палку тянет, вроде..."
Но скажет нам Михална: "Да. Рука!"
"Нашли под той сосной. Веди, Володя!"
Уж год прошел с тех августовских дней.
За окнами декабрьская погода.
Но слышится в домашней тишине:
"Сигнал под той сосной! Копай, Володя!"

"Александр Васильев"

ЛЮБИТЕ НАС, ПОКА МЫ ЖИВЫ...

Вновь тишину взрывают танки,
И слышно карканье ворон.
И под "Прощание славянки"
В огонь уходит батальон.
Под командира взгляд сердитый
Сквозь слезы девичье: "Вернись..."
И отвечает мальчик бритый:
"Вернусь, родная, лишь дождись!"
Война любовь убьет доныне.
Который век уже подряд
Нам вместо рук своих любимых
Сжимать в ладонях рукоять.
Который век сердца пронзает
Не лук Амура, а штыки.
И девушки в рыданьях дарят
Парням могильные венки.
Пока грохочут в мире взрывы,
Одно моление в крови:
"Любите нас, пока мы живы!
Не надо мертвому любви..."

"Александр Васильев"

ЗАБЫТО ВСЁ...

Забыто все, за что тогда боролись,
И нету больше даже той страны,
Но вновь уйдут отряды добровольцев
На фронт еще неконченной войны.
Прощанье у дверей, как в сорок первом...
Молитва близких нас в лесах хранит.
Мы все-таки придем назад с победой,
Победой над безвременьем самим.
А если встанет мир взрывной волною,
Мы знали все заранее, поверь.
Война всегда останется войною,
В которой  не бывает без потерь...
Да, здесь покой, а там совсем не сказка.
Но позовет опять туда душа.
Я снова сяду в прострелённой каске,
Держа в коленях ржавый ППШ.

"Александр Васильев"

ДОРОГА.

Войну мне не случилось пережить.
Но все же я прошел по той дороге,
Что, если бы умела говорить,
Могла бы рассказать об очень многом.
Другое все, и времена не те,
Но завеса здесь будет очень тонкой.
В грязи по брюхо тонут ГТТ,
Как вязли в ней еще "тридцать-четверки".
Осенний лес, такой же, как везде,
Но приглядись - следов войны немало.
Дороге не забыть о той беде,
Что в те года здесь широко шагала.
Воронки здесь скрываются в кустах,
Торчит с обочин мятое железо.
Граната так и ждет врага атак,
И танка колесо Любанью грезит...
У старых придорожных лагерей
Штыки в сосне, патрон от трехлинейки.
Рельс ржавый то ль с накатов блиндажей,
То ли остаток той узкоколейки...
Ей не забыть, как дождь свинцовый лил,
Потерь безвестных пополняя списки.
У наскоро ископанных могил
Деревья здесь стоят, как обелиски.
Здесь жизнь и смерть сошлись в единый ряд,
Опять прорыв, опять стрельба и стоны...
И тени неподобранных солдат
Стоят преградой мирному покою.
Над нею взрывы до сих пор гремят,
Напоминая о годах зловещих.
Порой пройдет пехотою отряд,
Иль мародером прет шальной трофейщик.
Здесь до сих пор не кончилась война,
Здесь на часах все те же "роковые",
Здесь до сих пор обманом тишина...
Но мы пришли, чтоб был здесь мир отныне.

"Александр Васильев"

ЗАХОРОНЕНИЕ.

Уходят годы, словно поезд скорый,
Но там опять подступит к сердцу дрожь:
На тех могилах у Мясного Бора
Табличек с именами не найдешь.
Припев:
Здесь нет имен, и лишь летит с лопаты
Песок, стуча о свежие гробы...
Простите, безымянные солдаты,
Что не досталось лучшей вам судьбы.
Последний раз глядит в могилу солнце,
А где-то ждут поныне тех солдат.
Ведь опознать порою удается
Всего троих на двести пятьдесят...
Припев.
Из года в год такая вереница,
Того провала страшная цена.
Для тех, кто из-под Бора возвратится,
Иною станет прошлая война...
Припев.

"Александр Васильев"

ОН БЫЛ ТАКОЙ ЖЕ, КАК И ТЫ...

Он был такой же, как и ты, -
Тот парень, что лежит в воронке,
У смертной рухнувший черты,
И не внесенный в "похоронку".
Он был такой же, как и ты, -
Тот рядовой Второй Ударной,
У безымянной высоты
Упавший со смертельной раной.
Он был такой же, как и ты,
Лежащий в волховских болотах,
Где свежей поросли кусты
Скрывают ленту пулемета.
Он был такой же, как и ты,
Мечтал придти домой с Победой,
Но лег с печатью клеветы,
Что Родину он будто предал.
Он был такой же, как и ты, -
Один из тысяч неизвестных,
Что годы пролежал забыт,
Строкой в графе: "Пропал без вести."
Он был такой же, как и ты, -
Безвестный "верховой" Долины,
Чье имя не хранит гранит,
А где-то ждут бойца поныне.
Ложатся на гробы цветы,
А мир пожаром полыхает.
Он был таким же, как и ты...
И, может, наш черед настанет.

"Александр Васильев"

Пустой блиндаж...

Пустой блиндаж. Весь труд под хвост котам...
Есть повод быть усталыми и злыми...
А может, слава Богу, что накат
Был пуст? Ведь значит все ушли живыми!
Погибших здешних страшное число
Не станет меньше от таких находок.
Но все же... Раз нашли, не повезло
Тому, кого зачислят в строчки сводок.
Мы в смерти не виновны, мы нужны.
Но результат-то: братская могила...
И мысль одна свербит: "Вот если бы
Не мертвых, а живых мы находили!"
А так... "такой-то похоронен тут"
Да, мы увы, не можем по-другому...
Но эти строки к жизни не вернут.
И не вернут отца семье и дому...
И помнится мне женщина одна.
Нашли отца и дочке сообщили.
С лицом, мертвей, чем каменна стена,
Она брела от холмика могилы...
Как будто снова в дом пришла беда,
Как будто бы вчера он лег в воронке.
И в первый раз подумал я тогда:
"Кому нужны все наши "похоронки"...

"Александр Васильев"

2

Нас двадцать миллионов.

От неизвестных и до знаменитых,
Сразить которых годы не вольны,
Нас двадцать миллионов незабытых,
Убитых, не вернувшихся с войны.
Нет, не исчезли мы в кромешном дыме,
Где путь, как на вершину, был не прям.
Еще мы женам снимся молодыми,
И мальчиками снимся матерям.
А в День Победы сходим с пьедесталов,
И в окнах свет покуда не погас,
Мы все от рядовых до генералов
Находимся незримо среди вас.
Есть у войны печальный день начальный,
А в этот день вы радостью пьяны.
Бьет колокол над нами поминальный,
И гул венчальный льется с вышины.
Мы не забылись вековыми снами,
И всякий раз у Вечного огня
Вам долг велит советоваться с нами,
Как бы в раздумье головы клоня.
И пусть не покидает вас забота
Знать волю не вернувшихся с войны,
И перед награждением кого-то
И перед осуждением вины.
Все то, что мы в окопах защищали
Иль возвращали, кинувшись в прорыв,
Беречь и защищать вам завещали,
Единственные жизни положив.
Как на медалях, после нас отлитых,
Мы все перед Отечеством равны
Нас двадцать миллионов незабытых,
Убитых, не вернувшихся с войны.
Где в облаках зияет шрам наскальный,
В любом часу от солнца до луны
Бьет колокол над нами поминальный
И гул венчальный льется с вышины.
И хоть списали нас военкоматы,
Но недругу придется взять в расчет,
Что в бой пойдут и мертвые солдаты,
Когда живых тревога призовет.
Будь отвратима, адова година.
Но мы готовы на передовой,
Воскреснув,
вновь погибнуть до едина,
Чтоб не погиб там ни один живой.
И вы должны, о многом беспокоясь,
Пред злом ни шагу не подавшись вспять,
На нашу незапятнанную совесть
Достойное равнение держать.
Живите долго, праведно живите,
Стремясь весь мир к собратству
сопричесть,
И никакой из наций не хулите,
Храня в зените собственную честь.
Каких имен нет на могильных плитах!
Их всех племен оставили сыны.
Нас двадцать миллионов незабытых,
Убитых, не вернувшихся с войны.
Падучих звезд мерцает зов сигнальный,
А ветки ив плакучих склонены.
Бьет колокол над нами поминальный,
И гул венчальный льется с вышины.

"Расул Гамзатов" (Перевод Я.Козловского)

3

Крик пропавших без вести.

Сроднился с землей я, порос весь корнями,
Солдат неизвестный, защитник страны,
И кости до бела умыты дождями,
Эх, крики мои Вам увы не слышны
Здесь каска моя обжита муравьями,
Валяется где-то, почти наверху.
И гильзы кругом, хоть греби их горстями,
Винтовка давно превратилась в труху.
Квадрат не известен, воронка у дуба,
Потомки я жду Вас, найдите меня!
Я здесь не один, а нас целая группа,
У каждого была когда-то семья
О многом просить я увы Вас не смею,
А просьба моя скорее скромна,
Найдите меня! От земли я прозрею,
Хочу я домой, завершилась война.


"Галина Лисиенкова, 2017г."

4

На извещениях пожелтевших

На извещениях пожелтевших,
Что в семьях и сейчас хранят,
Тепло души давно ушедших
Дедов, отцов, сестёр, ребят.
«Пропал без вести», – но не предал
Своей израненной страны.
Он мало жил. Сполна изведал
Лишенья, ужасы войны...
Ответ за тех, кто жил когда-то
Наш «ПОШУК» держит и сейчас.
Безвестными легли ребята...
Нам песнь допеть, да жить за ВАС.

"Лариса Бруева"
Руководитель Витебского регионального центра героико-патриотического воспитания молодёжи "ПОШУК"
http://www.pobeda.witebsk.by/poshuk/17

5

http://sg.uploads.ru/t/9FEQb.jpg

6

Я вернусь

Если вам скажет кто, что я больше уже не вернусь
В это Богом и чертом давно позабытое место -
Вы не верьте тому. Я свободный денечек найду,
Я приду к вам, друзья. Я с собой принесу свои песни.
Сколько раз я прощался! И все же уйти не сумел
Из промокшей насквозь, из сожженной, изрытой Долины.
Я назад возвращался. Я, значит, еще не допел
О друзьях, о лесах, о воронках, затянутых глиной.
Будет хмурая осень с холодным, противным дождем...
Белым снегом зима занесет место нашей стоянки...
Не грустите, ребята, - до новой весны доживем.
Мы костром отогреем бивак нашей доброй «солянки».
Будет холод, туман, комары, и дожди, и жара.
И движок ГТТ на дороге мы снова услышим,
Будут споры и песни всю ночь до утра
И про это про все кто-то новые песни напишет.

"Игорь Щукин, сентябрь 1995 г."

7

Из поэмы "Дороженька"

Глава 5. Беседь

...восстановить каторгу
и смертную казнь через повешение.
(Из Указа Президиума Верховного Совета, апрель 1943.)

Я там не жил. Я не там родился.
И уже не побываю там.
А ведь вот как сердцем природнился
К этим недобычливым местам...
Топь. Да лес. Пшеница не возьмётся.
Нет бахчей. Сады родят не буйно.
По песку к холодному болотцу
Только рожь да бульба.
На пригорках — серые не машущие млыны.
На толоках — жёлтые без запаха цветы.
Церкви обезглавленные... Срубы изб унылых...
Гати хлипкие... Изгнившие мосты...
Турск, Чечерск, Мадоры и Святое...
Жлобин... Рогачёв...
Что-то я оставил там такое,
Что уж больше не вернётся нипочём...
Вечно быть готовым в путь далёкий,
Заставлять служить и самому служить, —
Снова мне таким бездумно лёгким
Никогда не быть.
Отступаем — мрачен, наступаем — весел,
Воевал да спирт тянул из фляги.
Ола. Вишеньки. Шипарня. Беседь.
Свержень. Заболотье. Рудня-Шляги.
Страх, и смех, и смерть солдатская простая...
Днепр и Сож. Березина и Друть.
Что-то я такое там оставил, —
Не вернуть...
Доходя до быстрой мути Сожа,
В прутняке, в осиновых лесках,
Осенью холодной и погожей
Медленная Беседь стынет в берегах
Озерком без ряби и без стрежня.
Изжелта-багряный прибережник
Ветви вполреки переклоняет...
В тихую погоду


45

Слышно, как на воду
Дерево листы свои роняет...
Хорошо сюда прокрасться в тишине,
Белку высмотреть, услышать мыши шорох, —
Хорошо сюда вомчаться на коне,
В хлёст ветвей, копытом в жёлтый ворох,
Выпугнуть ушкана-зайченёнка —
«Э-ге-ге!» — кричать ему вдогонку.
Мы ж врубились в эту дремлющую глушь
Шалыми размахами армейских топоров,
Со змеиным стрепетом катюш,
В перегуле пушек, под моторный рёв.
От Десны рванувши вёрст на двести,
Мы за Сожем с ходу заняли плацдарм
И, пройдя, покинули деревню Беседь
Штабам, журналистам, комиссарам.
Тяжек был плацдарм Юрковичи-Шерстин.
Много мы оставили голов
У его поваленных осин,
У его разваленных домов.
Жилку тонкую единственного моста
Мины рвали...
Что ни день — в атаку подымались ростом —
И в сырые норы уползали.
Тёмной ночью осени, отрезанных от армии,
Били нас, толкали нас в чёрную реку —
Бой по расширению плацдарма!
Кто поймёт твой ужас и твою тоску?
Вся в воронках мёртвая, открытая земля...
Всё изрыто, всё, что можно рыть, —
Ни бревёнышка, ни локтя горбыля
Над собой окопчик перекрыть.
День и ночь долбят, долбят, долбят
В тесноту людскую,
И не ляжет ни один снаряд
Впустую...
В рыжей глине пепельные лица,
Штык копнёшь — она уже мокра, —
Деться некуда! Убогий клок землицы,
Километра два на полтора.
Нас и нас клюют из самолётов,
Нас и нас секут из миномётов,
Шестиствольным прошипеть, прорявкать скрипунам —
Жмись к земле! И эти все — по нам!..
День и ночь сапёры мост латают,
И в воде связисты ловят провода, —
Немцы сыпят, сыпят на мост — и сливает
С моста розовенькая вода...
Связь наладят — и с Большой Земли
Сыпят, сыпят в Бога, в крест и в веру:
— Залегли,
Такую вашу мать?
До последнего бойца и офицера
НА — СТУ — ПАТЬ!!!


————

Как-то раз в щели, на вымокшей соломке,
Дудку стебелька бессмысленно жуя,
Опрокинулся, не знаю — я? не я?..
Я не слышал — били тихо? громко?
Плохо видел — что? темно? светло?

46

Вся душа — одно дупло,
И направить — ничего не мог.
Я отерп, не помнил я ни прежних лет, ни дома,
Только вот жевал, жевал трубчатый стебелёк
Соломы,
И дрема душила как стена.
В щель — боец, с земли переклонённый:
«Где комбат?.. Товарищ старший лейтенант!
Вызывают! В штаб дивизиона!»
Штаб? Какой там штаб?.. Ах, штаб!.. Да будь ты трижды!
Где-то живы люди? Пусть живут, но лишь бы
Нас не трогали. Да драть их в лоб с комдивом —
Это вылезать и ехать под обстрел?
Мост-то как? Неуж’ на диво
Цел?
Ха, гляди! Культурно рус воюет!
Год назад не встретить бы такую
Распорядливую переправу:
Вскачь коней! Шофёры — газ! Не кучась,
С правого — на левый, с левого — на правый, —
Есть ещё солдаты на Руси!
Ветерком на левый берег, в кручу —
Выноси!
И теперь уж рад, что я хоть на час вызван
Из проклятых мест, из чёрной ямы той,
Глубоко вдыхая воздух жизни,
Медленно я ехал просекой лесной.
Лес бурлил. Здесь двигались открыто.
На пору худую блиндажи покрыты
Были в два, и в три, и даже в шесть накатов.
Как всегда, шофёры первыми наглели —
Заведя машины мелко в апарели,
Под осколки выставили скаты.
ПМП∗, конюшни, склады — не ступить!
Лес редя, стволы пилили и валили,
Тракторами к котлованам их тащили,
И дымили кухни, и топить
Собирались баньку полевую,
Батарея пушек занимала огневую,
Батарея гаубиц с поляны надрывалась,
Раздавали водку радостной толпе, —
И в войну играло, и скрывалось
Только генеральское НП∗∗.
Как это устроено! — приди сюда из тыла —
Здесь передовая
И куда какая! —
Жить тебе не мило,
Свет тебе не мил, —
А приди сюда с передовой
— Тыл
Какой!..

————

Беседь — вся в сугробах серого песка.
Люди, лошади, машины — ни свободного домка.
Мастерские, рации — бомбёжкою не сдунь их! —
Всё забито в банях, всё забито в клунях.
Улицей мелькали в беленьких халатах
Девушки из медсанбата:

∗ Передовой медицинский пункт.

∗∗ Наблюдательный пункт.

47

Редко — скромная (солдатской истой доли
Волею? неволею? отведать привелось),
Больше — дерзкие, балованные в холе,
Набекрень кубанки на копне волос.
Из-за Сожа доносился бой,
Утомлённо били батареи.
Кроткое, неяркое, низко над землёй
Плыло солнце осени, не грея.
В штабе — занавески накрахмалены.
Бьют часы. Простелены дорожки из полсти.
На стене — плакаты: два — со Сталиным,
«Папа! Убей немца!», «Не забудем — не простим!»
Писари выскрипывали чётко.
Буркнули при входе: «Здравия желаем».
— «Как, орлы?» — «Да плохо». — «Что же?» — «Самоходка.
Что ни ночь — кидает. Отдыху не знаем».
...Как положено, комдив меня ругал:
— «Вот что... это... я тебя... не вызывал...
Думал — опытный... сумеешь... это... возлагал...
Ночью был налёт! по корпусу!! по штабу!!!
Кто стрелял?? Не знаешь? Ну, сбреши хотя бы...
Мне вот надо к ним, а спросят цели?.. не могу...
Вы — мышей не ловите на правом берегу!
Что-то я не вижу огневой культуры.
Можете итти!» Я — в дверь. Из двери — замполит:
— «Обер-лёйтенант! Здоров! Ты почему не брит?
Вот тебе газеты, вот тебе брошюры, —
Разъяснить, раздать. Провёл политбеседу —
“Смерть за смерть и кровь за кровь”?
На вот, переделай вновь
И верни, чтоб завтра же к обеду —
На бойцов доклады наградные:
Коротки одни, растянуты иные.
Подвиг Рыбакова как-то слишком выпячен,
Подвиг Иванова по стандарту выпечен».
Я шагнул — и помпохоз тут: «Подтверждайте ж факты!
Если потонуло трое карабинов —
Дайте акты!
А с бензином?
Против нормы пятерной перерасход?!
Дайте оправдательный отчёт!
Эй, Москва слезам не верит! Что, велик оклад?
Вычтем, вот в двенадцать с половиной крат!»
За рукав — парторг: «Ну, как там ваш народ?
Заявленья о приёме подаёт?
Твоего — не видно.
Покажи пример.
Стыдно! —
Офицер!»
Помначштаба: «На-ка вот армейские приказы.
Очень важные, знакомься, не спеши».
Тут начхим: «А как у вас противогазы?»
Тут и врач: «А баня как? А вши?»
Я — вслужился, знаю доблесть воина:
Козыряю — слушаю — не слышу.
Всё равно я сделаю по-своему,
А они по-своему опишут.
День не первый в армии, с порядками знаком.
Прикажите на небо — прищёлкну каблуком:
— «Разрешите ехать?» Но начальник штаба:
— «Оставайся ночевать. Торопишься — куда?
В волосах — соломка... У тебя там — баба
На плацдарме, да?»


48

Руку на плечо мне положив с приязнью:
— «Нержин! Ты когда-нибудь на настоящей казни
Был?..»

————

Там, где улица села кончалась
И кустился ельник, там, у свежего столба,
В уброд по песку глубокому сбиралась
Зрителей толпа:
Подполковники, майоры, лейтенанты,
Девушки-ефрейторы, мальчики-сержанты,
Смершевцы, врачи, политотдельцы,
Бабы здешние в платочках, мимоезжие гвардейцы.
Место лобное — нехитро, без затей.
Всё готово:
В бурых полосах, едва обтёсан, столб сосновый,
На столбе наставка, крюк на ней.
Ровно в пять дорогою из тыла
Подкатил по гати лёгкий «виллис».
Два полковника в машине было.
На средину вышли и остановились.
С узкими погонами юристов были оба —
Низенький еврей и русский, крутолобый.
Пистолетным ремешком играя,
Маленький визгливо крикнул: «Приведите!»
Вышли двое автоматчиков из свиты
И с заносом распахнули полотно сарая.
Вывели. Одет в гражданское, кой-как.
Полусонный. И соломка в волосах взлохмаченных.
Руки за спину связали. Смотрит озадаченно.
— Он не немец? — шепчут. Нет. Русак.
На толпу уставился. Меж автоматами хромая,
Подошёл спокойным вялым шагом.
— Не читали приговор... — Не знает!.. — Он не знает!..
Маленький полковник развернул бумагу,
Переправил матовую портупею
Щегольской планшетки.
Старшина с широкой красной шеей
Вынес и под столб поставил табуретку.
Неестественно, с руками за спиной,
Опустивши голову, глаза потупя,
Подсудимый стал, как тот актёр плохой,
Чтоб с галёрки видели, что он преступник.
Рваные портки. Ошмыганная блуза.
Слышал он? не слышал? как судья картавил:
«Именем Советского Союза...
Трибунал... дивизии... в составе...»
Не могли найти чтеца другого!
Торопливо выплюнет два слова,
За губой другие два оставит:
— «Родине... изменник... Николаев...
Будучи... немецких оккупантов...»
Напряжённо сгрудились, внимая,
Бабы робкие, лихие лейтенанты.
Рыжий столб лучом последним золотя,
Заходило солнце жёлтое за Сожем,
В трёх верстах, за лесом, в грохоте и дрожи,
В очередь пикируя, бомбили, залетя,
Переправу «юнкерсы» одномоторные.
Выше их, над ними, лёгкие, проворные,
«Яки» с «мессершмидтами»
Дрались,


49

И в дыму и в пламени валились вниз
Самолёты сбитые.
С переправы в «юнкерсов» зенитки
Густо и неметко хлопали.
Белые разрывы вспыхивали хлопьями.
...Эх, сейчас сапёры, вымокнув до нитки,
Брёвна уплывающие ловят, чем придётся.
И никто, никто туда не обернётся!
«По апрельскому указу... по статье... казнить...»
И не вскинут глаз, как подошла в зенит
Сквозь закатно-солнечную невидь,
Замерла над головами прямо
«Фокке-вульф сто восемьдесят девять» —
Рама.
Нет, гвардейцы видят. Вот её заметил
Из штабных один. За ним другой и третий,
Бросив слушать, головою запрокинулся,
Вот ещё, ещё — и вся толпа.
Кто-то от средины в сторону подвинулся,
Кто-то прочь шарахнулся сглупа.
Приговор умолк. С надеждой напряжённой
Поднял голову на смерть приговорённый,
Приглашая судей вместе умереть.
Ей, разведчику дотошному, сквозь трубы
Наше стадо до песчинки рассмотреть —
Много ли труда?!
Ну бы
Бомбочку сюда?!
И была, была одна минута:
Кто умрёт — качалось на весах,
Будто бы решалось не людьми, не тут, а —
В небесах.
Но — была ль она без бомбового груза
Или бомбы на другое берегла, —
Оставляя в силе «именем Союза»,
Рама дрогнула — и уплыла.
Все вздохнули. Застонал негромко
Подсудимый, опуская взор,
И полковник чёрный кое-как докомкал
Приговор.
Крутолобый раскатил поверх голов: «Понятно?!»
Грохот переправы... Тишина...
И тотчас же, очень аккуратно,
Приступил к работе старшина.
Ни движенья лишнего. На всё — ухватка:
В спину — толк! — к столбу направил, не грубя,
Там его поставил около себя,
Первый взлез и снасть проверил для порядка.
Крюк найдя добротным и хорошей —
Толстую верёвку,
Человека, не натужась, взвошил,
В петлю головой просунул ловко,
Петлю сузил, оглядел кругом —
Не легла ли ниже или выше, —
Спрыгнул — и мгновенно сапогом
Табуретку вышиб.
А повешенный, до смерти домолчав,
Застонал теперь, задёргался, хрипя.
Может, думал он, что он — кричал?
Может, помощи искал вокруг себя,
Когда стал он медленно кружиться,
Поворот за поворотом обходя, —
Словно бы искал он дружеские лица

50

И отвёртывался, не найдя.
За спиной его сгибались,
Разгибались
Десять пальцев — каждый по себе! —
Словно он считал свои мученья,
Словно пересчитывал мгновенья,
Прожитые на столбе.
Заслудило незакрытые глаза его,
Рот застыл, как корчился, дрожа, —
И не стало больше Николаева,
А остались два спинных тяжа:
Правый, левый — каждый сам собой,
То плечо подкинет, то тряхнёт ногой —
Как на ниточках невидимых Петрушка,
Как под током мёртвая лягушка
Танец небывалый, танец дикий
Выплясал и — весь...
— «Что с тобою, Нержин, погоди-ка!..
Ночевать останься!» — «Ехать надо. Шесть».
Утопая вязко по песчаной толче,
Расходились люди. Расходились молча.
Ночевать? Нескоро тут привыкнешь.
Легче ехать в ад плацдарменной ночи.
Николаев! Почему не крикнешь?!?
Почему — молчишь?..

Александр Исаевич Солженицин 1947—1952гг.

Старший лейтенант Александр Солженицын служил командиром 2-й батареи звуковой разведки 794-го отдельного армейского разведывательного артиллерийского дивизиона 44-й пушечной артиллерийской бригады (ПАБР) 63-й армии Брянского фронта. Принимал участие в освобождении Гомеля в 1943г.

8

"Меня нашли!"

Ну вот и всё. Земля на грудь уже не давит.
Теперь могу я прокричать родне
Меня нашли! Вам скоро весточку доставят
О "без вести пропавшем" на войне.
Меня нашли, родной, искать уже не нужно.
Вот и прочтён мой смертный медальон.
Они пришли за мной - отряд неравнодушных
Ах, сколько раз я видел этот сон...
Запросы, знаю, ты давно уже не пишешь,
Но папка твой не без вести пропал.
Погиб под Ржевом я, сынок. Теперь ты слышишь?
Меня ты помнишь? Ты б меня забрал...
Ты плохо слышишь? Это возраст, понимаю.
Ну может тогда внуки заберут?
Ведь я устал тут между адом быть и раем,
И верю, что услышат и придут.
Но если я и внуками забытый,
То знаю, кто услышит голос мой.
Откликнись, правнук! Это прадед твой убитый!
Я здесь под Ржевом. Забери домой!

"Сергей Белкин 11 ноября 2014 г."

9

"Здесь дивно поют соловьи"

Здесь дивно поют соловьи,
И лес одарён красотой,
Листва шелестит да звенят ручейки.
Лишь воздух пропах здесь войной…

И ржавый оскал тех времён
Затих и застыл меж берёз.
Боец… сердце щемит, и стон —
Та боль, что доводит до слёз.

Солдат, потерпи, подожди,
Вот-вот ты вернешься домой.
Я здесь, чтобы всё же найти —
Спасти и вернуть тебя в строй.

Цель наша — искать, поднимать
Героев великой страны.
Майор, капитан, рядовой —
Лишь память теперь той войны…

Фаина Шарикова,
поисковый отряд «Северная звезда»,
Республика Коми

10

"Верховой"

Трёхметровый раскоп, меж отвалов площадка,
Через пальцы просеяны грязь и песок,
Только ржавый лоток от сапёрной лопатки,
Две обоймы патронов да кожи клочок.

У природы в запасе неясные схемы,
В почве рыскает щуп, в глубину уходя,
Чёрт бы эту побрал корневую систему
Что с годами окрепнув порвала тебя!

Ты дождался, солдат. Как тебя растащило!
Из кусочков мозаику легче собрать!
Много лет "верховой", а быть может могила
В документах указана? Нам и не знать.

И быть может тебя захлестнула обида,
Что не слышали здесь погребальных речей,
Не служили по умершим здесь панихиду,
Но ты всё же хотел после смерти своей

Чтобы правнуки в горечи сердце сжимая,
Со слезой на глазах приносили букет
К той могиле на праздник Победного мая
Где лежишь ты. Не к той, где тебя вовсе нет.

Невозможно под пулями встать без отваги,
А сраженье не может пройти без потерь,
Если ты погребён - это лишь на бумаге,
А в могиле лежать будешь только теперь.

Так бывает порой, в том война виновата,
Хоть никто не сумеет два раза прожить,
Но такого, как ты- "верхового" солдата
Людям дважды случается похоронить.

Олег Николаев. Август 2019

11

"Он умер тихо, подо Ржевом".

Я тяжко ранен был под Ржевом.
Когда закончился обстрел,
Очнулся с трупами в траншее,
А рядом пьяный немец пел.
Глотал он спирт из мятой фляжки
И с тел, убитых наповал,
Колечки, звёздочки, припасы
Друзьям своим передавал.
Что поценнее, то в карманы,
А наши звёздочки в костер.
Он головешкой ткнул мне в раны
Под пьяный, мерзкий, дикий ор.
А я, ничком в глубокой яме,
Среди разбухших смрадных тел,
Царапал изморозь ногтями
И так жалел, что уцелел!
Мне сорок два. Казалось, пожил,
А сверху, прямо надо мной,
Лежал мальчишечка пригожий 
С пушком над верхнею губой.
Я вспомнил Бога и взмолился,
Чтоб в мой окоп снаряд попал,
Чтоб немец шнапсом подавился
И чтоб не зря я пропадал.
К закату немцы отступили-
Так отлетает вороньё.
Они в землянках пели, пили.
Я вспоминал глаза её,
Ее изогнутую шею,
Черты любимого лица.
На дне своей сырой траншеи
В коротком шаге до конца.
Смирился с мыслями о смерти,
Я понимал, уже гнию,
Жаль, но теперь письмо в конверте,
Не полетит в мою семью.
-------------------------------
Он умер тихо, подо Ржевом,
Без подвига и без прикрас.
В траншее двадцать первым телом,
Казалось кончился рассказ
Но подо Ржевом прошлым летом
В лесу подняли двадцать тел,
А двадцать первое, с конвертом,
Он просто чудом уцелел .
Лежал с остатками шинели,
Проеден сыростью насквозь.
Слова читались еле-еле, 
Но разобрать их удалось.
Читали по слогам, по буквам.
И вот, спустя почти что век,
Его письмо вручили внукам,
Вернулся с фронта человек ...

Галина Лисиенкова, 2019

12

Пусть говорят

Пусть говорят, что это никому не надо,
И не оценят наш тяжелый труд,
Работаем мы все не для награды
Для памяти бойцов, погибших тут.
Они легли  в нескошенных полях,
Исполнив долг перед своей Отчизной,
Не думали тогда об орденах,
А шли на пулеметы ради жизни.
Так будем же их памяти верны
И благодарно помнить все, что было,
Чтоб в день Победы, майский день весны,
Героев вспомнить, стоя у могилы.

Игорь Михайлов.
Поисковое объединение «Долг», г. Вязьма

13

Вернись назад, в Долину, дорогой!

Блеснули пламенем стволы у автоматов,
Гробы закрыла свежая земля.
Идут к автобусам девчата и ребята,
Прощальные цигарки досмоля.

На выезде мелькнет табличка белая,
Зачеркнутая красною чертой.
Долина смерти, что ты с нами сделала!
Как больно расставание с тобой.

Как будто здесь огромный черный маятник
Истории обратный ход дает.
А все леса, болота — общий памятник
Тем, кто упал и больше не встает.

Мы им поможем — нашим дедам-прадедам
Последний раз подняться из земли.
Нам совестью такое право дадено,
Чтоб души их покой свой обрели.

Отгрохотали залпы автоматов,
Легла на холмик свежая земля.
Разъехались девчата и ребята,
Прощальные цигарки досмоля.

Домой приедешь ты слегка контуженный,
Непережитой прошлою войной.
Вернись назад, Долине очень нужен ты!
Вернись назад в Долину, дорогой!

Игорь Щукин,
п.Сясьстрой Ленинградской области

14

Вспомни обо мне...

Я убит. Я забыт. Я в болоте лежу,
Прорастаю болотной травой.
На бескрайнее небо с надеждой гляжу:
Птицы звонко поют надо мной.
Шумный, хлопотный мир позабыл обо всём.
Дни и годы летят сквозь меня.
Окружают всегда этот призрачный дом
Вольный ветер, вода да земля.
Я живу ожиданьем, надеждой, а вдруг-
Кто-то юный заглянет ко мне.
Чтоб увидеть ромашек затерянный луг,
По колючей пройдёт он стерне.
Может быть, вместе с ветром зелёной волной
Я навстречу ему поспешу.
А пока… прорастаю земной красотой,
Я убит, я в болоте лежу…

Елена Рубцова

15

Монолог панфиловца

Скажите, как закончилась война?
Друзья! На сердце руку положите:
Мы победили, правда же? Скажите,
Ведь над землёю мир и тишина...

Скажите, чем закончилась война?
Разгромом? Отступлением в Сибири?
Победой над фашизмом в целом мире?
А может, быть не кончилась она?

А может быть, она еще дробит
И сотрясает дымную планету?
Ответьте, люди! Я давно убит,
Но мне и мертвому покоя нету.

Ни в хлябах рек, ни в россыпях песков
Покоя наши души не находят.
Смотрите, то не тени облаков -
То наши души по равнинам бродят!

Нам не нужны высокие слова,
К чему нам обелиски и медали -
Скажите, правда, ведь Москву не сдали?
Москва жива? Она стоит, Москва?

Пылающие танки, белый снег
И пятна крови на сугробах Белых
У нас в глазах, глазах остекленелых
Застыли и останутся на век.


Не смертная глухая тишина -
Разрывы, ругань, крики исступленья
В ушах солдат героев отступленья,
Не знающих, чем кончилась война.


Мы встали среди пламени и стали,
Рыча, над нами танки грохотали,
И кто-то закричал, в крови скользя:
- Москва за нами! Отступать нельзя!.. -

Оглохший, окровавленный и страшный,
я шел на танк с гранатой, в рукопашный.
Из башни пули высекали искры.
И я хрипел средь мертвой тишины -

"Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужества полны." -
На снег стекала кровь - не знаю, чья,
но боли не было, была лишь злоба.

Я лег под танк, и мы погибли оба -
И он и я...

Владимир Павлинов

16

Меня нашли в четверг на минном поле

Меня нашли в четверг на минном поле.
В глазах разбилось небо, как стекло,
и все, чему меня учили в школе,
в соседнюю воронку утекло.
Друзья мои по роте и по взводу
ушли назад, оставив рубежи,
и похоронная команда на подводу
меня забыла в среду положить.
И я лежал и пушек не пугался,
напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне какой-то Гансик
и наклонился тихо надо мной.
И обомлел недавний гитлерюгенд,
узнав в моем лице свое лицо,
и удивленно плакал он, напуган
моей или своей судьбы концом.
О жизни не имея и понятья,
о смерти рассуждая, как старик,
он бормотал молитвы ли, проклятья,
но я не понимал его язык.
И чтоб не видеть глаз моих незрячих,
в земле немецкой, мой недавний враг,
он закопал меня, немецкий мальчик, -
от смерти думал откупиться так.
А через день, когда вернулись наши,
убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал: "Как он похож на Сашу!
Теперь уж не найдешь его, а жаль..."
И я лежу уже десятилетья
в земле чужой, я к этому привык,
и слышу: надо мной играют дети,
но я не понимаю их язык.

Александр Дольский

17

Я из без вести пропавших

Я из без вести пропавших
На войне в чужом краю.
Не отмечен среди павших
В том отчаянном бою.
На заре, ещё живого,
Завалил землёй снаряд.
Из состава рядового
Исключил меня комбат.
Надо мной прошла пехота,
Танки грозные прошли,
Пронесли в санбат кого-то,
А меня вот не нашли...
Нет меня среди погибших,
Нет меня среди живых.
Так о нас, пропавших, пишут
В донесеньях фронтовых.
На листок, войной пропахший,
Слёз немало пролилось...
«Сын Ваш... без вести пропавший...»
Остальное всё слилось...
Мать-вдова до самой смерти
Вся надеждой извелась:
От сынка ждала конвертик,
Да, увы, не дождалась.
В том родном краю былинном,
Где любовь меня ждала,
Та заветная калина
Уж в который раз цвела.
Фронтовые километры
Утаили мой приют.
Надо мной чужие ветры
Не по-нашему поют.
У подножья обелиска
Пламень вечного огня...
Окажись к нему я близко,
Вдруг согрел бы он меня.

Борис Жаров

18

Нас нет

Нас нет, но мы еще воюем
В пропавших без вести полках.
Нас нет, но мы еще ночуем
С тревогой, бьющейся в висках
Нас нет – мы все достались пулям,
Штыкам, осколкам, лагерям.
Нас нет. Мы больше не воюем.
Мы все вернулись к матерям.

Андрей Дансков

19

Попали. Больше нет войны.
Попали. Больше нет войны.
Зовут. Но я не отозвался.
Лежу. Так много тишины…
Они ушли, а я остался.
Остался в наградных листках…
Остался в мятой похоронке,
Остался в рваных вещмешках,
Остался в земляной воронке.
В остановившихся часах,
Во фляге, смятой, обгорелой,
В годами стертых адресах,
В клочке бумаги пожелтелой…
Я навсегда здесь окопался.
Они ушли, а я остался.

Андрей Дансков

20

Убитым хочется дышать

Убитым хочется дышать.
Я был убит однажды горем
И не забыл, как спазмы в горле
Дыханью начали мешать.
Убитым хочется дышать.
Лежат бойцы в земле глубоко,
И тяжело им ощущать
Утрату выдоха и вдоха.
Глоточек воздуха бы им
На все их роты, все их части,
Они бы плакали над ним,
Они бы умерли от счастья!

Алексей Решетов

21

Чтоб стать мужчиной-мало им родиться.

Чтоб стать мужчиной - мало им родиться.
Как стать железом - мало быть рудой.
Ты должен переплавиться. Разбиться.
И, как руда, пожертвовать собой.

Как трудно в сапогах шагать в июле,
Но ты - солдат, и всё сумей принять,
От поцелуя женского до пули,
И научись в бою не отступать.

Готовность к смерти тоже ведь оружие.
И ты его однажды примени.. .
Мужчины умирают, если нужно,
И потому в веках живут они.

Михаил Львов. 1943 г.

22

Безыменное поле

Опять мы отходим, товарищ,
Опять проиграли мы бой,
Кровавое солнце позора
Заходит у нас за спиной.

Мы мертвым глаза не закрыли,
Придется нам вдовам сказать,
Что мы не успели, забыли
Последнюю почесть отдать.

Не в честных солдатских могилах —
Лежат они прямо в пыли.
Но, мертвых отдав поруганью,
Зато мы — живыми пришли!

Не правда ль, мы так и расскажем
Их вдовам и их матерям:
Мы бросили их на дороге,
Зарыть было некогда нам.
   

Ты, кажется, слушать не можешь?
Ты руку занес надо мной...
За слов моих страшную горечь
Прости мне, товарищ родной,

Прости мне мои оскорбленья,
Я с горя тебе их сказал,
Я знаю, ты рядом со мною
Сто раз свою грудь подставлял.

Я знаю, ты пуль не боялся,
И жизнь, что дала тебе мать,
Берег ты с мужскою надеждой
Ее подороже продать.

Ты, верно, в сорочке родился,
Что все еще жив до сих пор,
И смерть тебе меньшею мукой
Казалась, чем этот позор.

Ты можешь ответить, что мертвых
Завидуешь сам ты судьбе,
Что мертвые сраму не имут,—
Нет, имут, скажу я тебе.

Нет, имут. Глухими ночами,
Когда мы отходим назад,
Восставши из праха, за нами
Покойники наши следят.

Солдаты далеких походов,
Умершие грудью вперед,
Со срамом и яростью слышат
Полночные скрипы подвод.

И, вынести срама не в силах,
Мне чудится в страшной ночи -
Встают мертвецы всей России,
Поют мертвецам трубачи.

Беззвучно играют их трубы,
Незримы от ног их следы,
Словами беззвучной команды
Их ротные строят в ряды.

Они не хотят оставаться
В забытых могилах своих,
Чтоб вражеских пушек колеса
К востоку ползли через них.

В бело-зеленых мундирах,
Павшие при Петре,
Мертвые преображенцы
Строятся молча в каре.

Плачут седые капралы,
Протяжно играет рожок,
Впервые с Полтавского боя
Уходят они на восток.

Из-под твердынь Измаила,
Не знавший досель ретирад,
Понуро уходит последний
Суворовский мертвый солдат.

Гремят барабаны в Карпатах,
И трубы над Бугом поют,
Сибирские мертвые роты
У стен Перемышля встают.

И на истлевших постромках
Вспять через Неман и Прут
Артиллерийские кони
Разбитые пушки везут.

Ты слышишь, товарищ, ты слышишь,
Как мертвые следом идут,
Ты слышишь: не только потомки,
Нас предки за это клянут.

Клянемся ж с тобою, товарищ,
Что больше ни шагу назад!
Чтоб больше не шли вслед за нами
Безмолвные тени солдат.

Чтоб там, где мы стали сегодня,—
Пригорки да мелкий лесок,
Куриный ручей в пол-аршина,
Прибрежный отлогий песок,—

Чтоб этот досель неизвестный
Кусок нас родившей земли
Стал местом последним, докуда
Последние немцы дошли.

Пусть то безыменное поле,
Где нынче пришлось нам стоять,
Вдруг станет той самой твердыней,
Которую немцам не взять.

Ведь только в Можайском уезде
Слыхали названье села,
Которое позже Россия
Бородином назвала.

Константин Симонов. Июль 1942 г.

23

Я здесь устал… Верни меня домой!

Товарищ, друг любезный мой, браток!
Коль рассудить — ты даже не сынок,
Скорее — внук, иль даже правнук мне…
Ведь мы юнцами гибли на войне.

Я здесь, я никуда не улетал —
Ровнёхонько над местом, где упал,
Где кровью захлебнулся хриплый крик…
Ты в высь смотри: я над тобой, старик!

Я вижу всё с небесной высоты,
Я чувствую, меня здесь ищешь ты.
Да, мне пока чуток не повезло,
Но я дождусь, препонам всем назло!

Я, как умею, посылаю знаки вам:
Прислушайтесь к кружащим журавлям,
Ищите, братцы, там мой медальон!

Он был! Он есть! Найдите!.. только он
Поможет обрести мне мой покой…
Я здесь устал… Верни меня домой!

Ищи, браток, я так хочу к семье:
К моей, состарившейся без меня, жене,
К отцу и матери, и сёстрам и братьям,
К внучатам, дочерям и сыновьям —

Ко всем, кто память обо мне хранил,
Ко всем, кого оставил и любил…
Я знаю -только ты меня найдёшь,
Я верю: ты поднимешь, ты вернешь!

Ольга Курдюмова,
поисковый отряд "Застава святого Ильи Муромца"

Отредактировано NatalyaSernova (21.12.2020 17:51:15)

24

"Не ищите меня среди списков погибших"

Не ищите меня среди списков погибших,
Среди павших героев не ищите меня,
Не тревожьте друзей, обо мне позабывших,
Уже столько воды утекло с того дня.

Обо мне могут помнить только старые ели
За оврагом лесным на крутом берегу,
У деревни с коротким названием Бели,
Где следы эскадрона утонули в снегу.

На меня не придет никогда похоронка,
И медаль к юбилею не дождется меня.
Зарастает травой, как могила, воронка,
Зря последний патрон я берег для себя.

Вместо маршей военных – соловьиные трели,
Вместо алых гвоздик – васильки на лугу
У деревни с коротким названием Бели,
Где следы эскадрона утонули в снегу.

Не ищите меня по листку медальона,
Время буквы стирает с казенных бумаг.
Неизвестных солдат моего эскадрона
Помнят старые ели, да этот овраг…

Вы успейте за нас то, что мы не успели,
Не считайте себя перед нами в долгу.
Мы до Белей дойти метров сто не сумели
И остались лежать на кровавом снегу.

Михаил АКИМОВ, вяземский поисковик

25

Память — наша совесть

Опять война,
Опять блокада...
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
«Не надо,
Не надо раны бередить».
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне.
И может показаться:
Правы
И убедительны слова.
Но даже если это правда,
Такая правда —
Не права!
Чтоб снова
На земной планете
Не повторилось той зимы,
Нам нужно,
Чтобы наши дети
Об этом помнили,
Как мы!
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память — наша совесть.
Она, как сила, нам нужна...

Ю. Воронов


Вы здесь » Журнал поискового объединения » Стихи и песни » Стихи о погибших, о войне и поисковой работе